Сколько стоит квартира в Праге Вы уже знаете, поэтому давайте обратим наше внимание на Южную Чехию. Если выстраивать иерархию городов Южной Чехии, сбиться можно уже в самом начале. Ну хорошо, столица края – Чешские Будейовицы, а дальше? Что поставить следующим: Чешский Крумлов или Табор? Если судить по количеству приезжающих туристов, то первый – Крумлов, а если по необычности и идеологической насыщенности, то – Табор, конечно, Табор.
Разумеется, сегодня Табор – это современный город. В том смысле, что он также, как и Будейовицы, хотя и в меньшей степени, оснащен современной инфраструктурой. Здесь есть и банки, и магазины, и школы, и врачи. По берегу реки Лужнице, выстроены новые малоэтажные поселки – дома с комфортабельными квартирами. Проект Жизнь у реки совмещает в себе два уникальных приоритета: они насыщены современными удобствами и находятся в двух шагах от истории - потрясающего готического центра города.
Потому что, если вы покупаете недвижимость в Чехии, а именно в Таборе, вы должны знать, что попадете в самое сердце религиозно-коммунистического движения средневековья. Ибо до таборитов никто не провозглашал всеобщего равенства: „нет ничего, что принадлежит мне, и нет ничего, что принадлежит тебе, а все, что у нас есть, принадлежит всем нам“. Ничего не напоминает?
Однако, гуситское движение было вызвано не столько желанием, „чтобы не было богатых“, сколько изначальной попыткой чешского просветителя и священника Яна Гуса очистить католический храм „от торговцев“. Только торговали они не свечками и жертвенными барашками, а индульгенциями, человеческими душами и жизнями. От слова „инквизиция“ и православного передергивает, а в средние века в католической Европе это был отличный рычаг решения финансовых, политических и моральных вопросов. Ян Гус был проповедником, его оружием было слово. Вначале всегда бывает Слово. Но оно било наповал, потому что очень скоро его, кроткого бессребренника выслали из Праги. Чтобы сделать в конечном итоге – мучеником. „Если только можно, Авва Отче, чашу эту мимо пронеси!“ Как все повторяется в человеческой истории!
Его, уже удаленного из Праги, тихо сидевшего в своем скромном Козьем Градце, – неподалеку, кстати, от будущего Табора, работающего над чешским алфавитом (Ян Гус разработал современную систему чешской письменности с использованием диакритических знаков, перевел на чешский Библию) выманили на диспут в Констанцу, схватили, бросили в тюрьму, судили и приговорили, как еретика, к сожжению. Сожгли.
И вот тогда-то все и началось. По дорогам пошли монахи, несущие учение Гуса, словно учение Христа, простой люд, замороченный немецким дворянством, не признававшим чехов за людей, превознес Яна Гуса, как заступника и мессию. Начались бунты, жгли церкви и убивали священников, разоряли монастыри. В 1419 году толпа бунтовщиков ворвалась ратушу в Праге и выбросила парочку членов городского совета. Тут во главу „бессмысленного и беспощадного бунта“ встал опытный военный, прошедший Грюнвальдскую битву, Ян Жижка. С ним толпа бунтарей превратилась в невиданную и непобедимую армию.
Свой лагерь – „табор“ по-чешски, гуситы основали в 1420 г. на месте древней крепости Градиште, которая стояла на холме над рекой Лужнице. Исторические хроники сообщают, что Ян Жижка "окружил место крепостной стеной и приказал, чтобы каждый построил себе дом так, как раньше ставил в военном лагере палатку". Стратегический характер архитектуры города-бастиона заметен и сегодня – кривые, ломанные улочки сбивают с толку и дезориентируют не только противника, прорвавшегося в город, но и туриста, пытающегося найти нужный дом.. А дома похожи на палатки – с наклонными стенами, богато изукрашенные. Это жилое фортификационное сооружение на протяжение 14 лет гуситских войн было неприступной крепостью.
Вплоть до наших дней среди населения Табора (по сравнению с другими чешскими городами) - самый низкий процент католиков. Однако сказать, что надежды Яна Гуса и Жижки сбылись – наверное, нельзя. Как и всегда в истории, желающего „разрушить храм“, чтобы воздвигнуть его в душах человеческих, постигает неудача. Тем драгоценней возможность хотя бы просто пожить в месте, где люди питали эту надежду.
